Джон Ячменное Зерно

Он был на гибель осужден.
Три короля давно
Клялись, что будет мертвым Джон
Ячменное Зерно.

Закопан плугом в землю он,
Где сыро и темно.
Они клянутся: умер Джон
Ячменное Зерно.

Весна веселая идет,
С полей сошли снега...
И вдруг оживший Джон встает,
Ошеломив врага!

Он крепче стал во много раз
Под солнцем летних дней,
Ряд острых пик врагам припас
На голове своей.

Но осень шла — пора забот.
Пропал задор былой.
Джон стал слабеть, бледнеть — и вот
Поник он головой.

Он всё невзрачней и дряхлей;
И, сразу осмелев,
Враги обрушили скорей
На Джона лютый гнев.

Он пал под острым их клинком —
Сражаться нету сил! —
И, связанный как тать, потом
В телегу брошен был.

Его, повергнув ниц, взялись
Лупить, измолотив;
И на ветру кидали ввысь,
Беднягу закружив.

В колодец темный брошен он
И там пошел на дно:
Пускай поплавает наш Джон
Ячменное Зерно!

Но после пытки водяной
Он начал оживать;
Стал враг, от злобы сам не свой,
Вовсю его швырять.

«Ему погреть бока не грех»,—
И на огонь скорей!
Но мельник мучил хуже всех —
Растёр меж двух камней.

И отдал Джон из сердца кровь;
Враги, забыв дела,
Ее всё пили вновь и вновь —
И радость их росла!

Наш Джон отважный был герой
В храбрейшей из затей.
И если кровь его — с тобой,
То будешь ты храбрей.

Всем людям радость он дает,
Уносит боль и страх —
И вдовье сердце запоет,
Хоть слезы на глазах.

За Джона выпьем мы с тобой,
За Джона — каждый пьет,
Чтоб цвел в Шотландии родной
Его великий род!

(25. 10. 2000 — 21. 05. 2001)

Оригинал:

John Barleycorn: A Ballad

There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.

They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.

But the cheerful Spring came kindly on,
And show'rs began to fall;
John Barleycorn got up again,
And sore surpris'd them all.

The sultry suns of Summer came,
And he grew thick and strong;
His head weel arm'd wi' pointed spears,
That no one should him wrong.

The sober Autumn enter'd mild,
When he grew wan and pale;
His bending joints and drooping head
Show'd he began to fail.

His colour sicken'd more and more,
He faded into age;
And then his enemies began
To show their deadly rage.

They've taen a weapon, long and sharp,
And cut him by the knee;
Then tied him fast upon a cart,
Like a rogue for forgerie.

They laid him down upon his back,
And cudgell'd him full sore;
They hung him up before the storm,
And turned him o'er and o'er.

They filled up a darksome pit
With water to the brim;
They heaved in John Barleycorn,
There let him sink or swim.

They laid him out upon the floor,
To work him farther woe;
And still, as signs of life appear'd,
They toss'd him to and fro.

They wasted, o'er a scorching flame,
The marrow of his bones;
But a miller us'd him worst of all,
For he crush'd him between two stones.

And they hae taen his very heart's blood,
And drank it round and round;
And still the more and more they drank,
Their joy did more abound.

John Barleycorn was a hero bold,
Of noble enterprise;
For if you do but taste his blood,
'Twill make your courage rise.

'Twill make a man forget his woe;
'Twill heighten all his joy;
'Twill make the widow's heart to sing,
Tho' the tear were in her eye.

Then let us toast John Barleycorn,
Each man a glass in hand;
And may his great posterity
Ne'er fail in old Scotland!

Перевод Маршака:

Джон Ячменное Зерно

Трех королей разгневал он
И было решено,
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.

Велели выкопать сохой
Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой,
Не вышел из земли.

Травой покрылся горный склон,
В ручьях воды полно...
А из земли выходит Джон
Ячменное Зерно

Все так же буен и упрям
С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
Качая головой.

Но осень трезвая идет.
И, тяжко нагружен,
Поник под бременем забот,
Согнулся старый Джон.

Настало время помирать -
Зима недалека.
И тут-то недруги опять
Взялись за старика.

Его свалил горбатый нож
Одним ударом с ног,
И как бродягу на правеж,
Везут его на ток.

Дубасить Джона принялись
Злодеи поутру.
Потом, подбрасывая ввысь,
Кружили на ветру.

Он был в колодец погружен,
На сумрачное дно.
Но и в воде не тонет Джон
Ячменное Зерно!

Не пощадив его костей,
Швырнули их в костер.
А сердце мельник меж камней
Безжалостно растер.

Бушует кровь в его котле,
Под обручем бурлит,
Вскипает в кружках на столе
И души веселит.

Недаром был покойный Джон
При жизни молодец, -
Отвагу подымает он
Со дна людских сердец.

Он гонит вон из головы
Докучный рой забот.
За кружкой сердце у вдовы
От радости поет...

Так пусть же до конца времен
Не высыхает дно
В бочонке, где клокочет Джон
Ячменное Зерно!

Есть еще несколько переводов этого стихотворения на русский. Большинство (или все) из них рассмотрены в интересной статье А.Смирнова в журнале "Вопросы литературы". Хочу сделать только одно примечание по поводу подстрочника 10-й строфы:

Они швырнули его на землю,
Чтобы причинить ему дальнейшие страдания;
И до тех пор, пока он проявлял признаки жизни,
Они бросали его взад и вперед.

Третью строчку And still, as signs of life appear'd, по моему мнению, следует переводить не как "до тех пор, пока он проявлял признаки жизни", а примерно следующим образом: "И далее, поскольку он начал проявлять признаки жизни" (имеется в виду, что ячмень начал прорастать после того, как его вынули из воды и разложили на просушку, и это как бы вызвало злобу у "королей" — становится понятной общая логика строфы). С этой точки зрения перевод Сенковского наиболее верный по смыслу, и мой перевод этой строфы ближе к оригиналу по смыслу, нежели перевод А.Смирнова (в то время как Маршак и Багрицкий вообще пропустили эту строфу).

<< Предыдущее - - - Далее >>

Далее >>